ля-ля-ля, фа-до-ля фа-до-ля. ми-ми-ми, фа-до-сольдиез фа-до-ля
читать дальше1. Творчество А.Д. Кантемира и В.К. Тредиаковского
Василий Кириллович Тредиаковский (1703-1769) принадлежал к кругу людей, разбуженных Петровскими реформами. Сын астраханского священника, он, подобно Ломоносову, охваченный жаждой знаний, ушел из родительского дома, учился в Славяно-греко-латинской академии, а затем – за границей, в Сорбонне. Одновременно с Ломоносовым был удостоен звания профессора Академии наук. Его литературная деятельность представлена художественными и научными трудами. Как поэта, его при жизни затмили Сумароков и Ломоносов. Но как теоретик и писатель-экспериментатор, открывающий новые пути в русской литературе, Тредиаковский заслуживает самого серьезного внимания.
В 1730 г., сразу по возвращении из-за границы, Тредиаковский выпускает перевод галантно-аллегорического романа «Езда в остров Любви» французского писателя Поля Тальмана. Текст произведения прозаический, с многочисленными стихотворными вставками любовного и эротического характера. Переживания действующих лиц облачены в аллегорическую форму. Каждому их чувству соответствует условная топонимика «острова Любви»: «пещера Жестокости», «замок Прямые Роскоши» и т.п. Наряду с реальными представлены условные персонажи типа «Жалость», «Искренность», «Глазолюбность» (кокетство). В европейской литературе 30-х годов XVIII века роман Тальмана был анахронизмом, но в России он имел большой успех. Секрет его популярности состоял в том, что он оказался созвучным рукописным «гисториям» начала века. Роман вызвал резкое недовольство церковников, которым претил его светский, эротический характер. Настораживало их и то, что в предисловии Тредиаковский заявил, что при переводе отказался от употребления церковнославянизмов, т.к. считает его жестким, неблагозвучным, принадлежностью церковной литературы. Примечательно, что на последних страницах «Езды» Тредиаковский поместил собственные стихотворения, написанные им как до отъезда, так и во время пребывания за границей, под названием «Стихи на разные случаи». Это – доклассицистическая лирика, в которой представлена автобиографическая тематика. Наряду со стихами на русском языке приведены произведения на французском. Характерно, что французские стихотворения удались автору лучше: сказалось несовершенство русского поэтического языка.
Перу Тредиаковского принадлежит первая русская ода, вышедшая в 1734 г. отдельной брошюрой, под названием «Ода торжественная о сдаче города Гданска». В ней воспевалось русское воинство и императрица Анна Иоанновна. В 1725 г., в связи с пятидесятилетием со дня основания Петербурга, было написано стихотворение «Позвала Ижерской земле и царствующему граду Санкт-Петербургу» - одно из первых произведений, воспевающих северную столицу России. Кроме победных и похвальных, Тредиаковский писал также «духовные» оды, т.е. парафразисы библейских псалмов («Парафразис вторые песни Моисеевы»). К 1735 г. относится «Эпистола от российския поэзия к Аполлину», в которой автор дает обзор европейской литературы, особое внимание уделяя античной и французской (Малерб, Корнель, Расин, Мольер, Буало, Вольтер). Торжественное приглашение «Апполина» в Россию символизировало приобщение российской поэзии к многовековому европейскому искусству.
Следующим шагом в ознакомлении российского читателя с европейским классицизмом был перевод «Поэтического искусства» Буало (в переводе – «Наука о стихотворстве») и «Послания к Пизонам» Горация. Здесь представлены не только «образцовые» писатели, но и поэтические правила, которым, по убеждению Тредиаковского, обязаны следовать и русские авторы. Он высоко оценил трактат Буало, считая его самым совершенным руководством в области художественного творчества.
В 1751 г. Тредиаковский издал свой перевод романа английского писателя Джона Баркли «Аргенида». Проблематика этого нравственно-политического произведения перекликалась с политическими задачами, стоявшими перед Россией в то время. В романе прославлялся просвещенный абсолютизм и сурово осуждалась любая оппозиция верховной власти, начиная с религиозных сект и кончая политическими движениями. Эти идеи соответствовали идеологии раннего русского классицизма. В предисловии Тредиаковский указывал, что государственные «правила», изложенные в ней, полезны и для российского общества.
В 1766 г. Тредиаковский издает книгу под названием «Тилемахида, или Странствование Тилемаха, сына Одиссеева, описанное в составе ироической пиимы» - вольный перевод романа раннего французского просветителя Фенелона. Тредиаковский переработал сам жанр книги, создав на основе романа героическую поэму по образцу гомеровского эпоса. Тредиаковский ввел многое, чего не было в романе Фенелона: гекзаметр, характерный эпический зачин, сложные эпитеты. Предмет осуждения в «Тилемахиде» - верховная власть, в поэме говорится о деспотизме правителей, о пристрастии их к роскоши и неге, о льстецах, окружающих монарха и мешающих ему видеть истину. В конце автор приходит к чисто просветительской мысли о необходимости издания в государстве законов, обязательных как для монарха, так и для подданных.
Антиох Дмитриевич Кантемир (1709-1744) — первый русский писатель-классицист, автор стихотворных сатир. Сын молдавского господаря, принявшего в 1711 г. русское подданство, Кантемир был воспитан в духе сочувствия Петровским реформам. В годы реакции, наступившей после смерти Петра, он смело обличал воинствующее невежество родовитых дворян и церковников. Кантемиру принадлежат девять сатир: пять написанных в России и четыре — за границей, куда он был направлен в качестве посла в 1732 г. Сатирическая деятельность писателя наглядно подтверждает органическую связь русского классицизма с потребностями русского общества. В отличие от предшествующей литературы все произведения Кантемира отличаются сугубо светским характером.
Жанр стихотворной сатиры был известен как в античной, так и во французской литературе XVII —XVIII вв. Сам Кантемир в сатире IV называет своими учителями Ювенала, Персия, Горация и Буало. Любопытно отметить, что одна из сатир Буало также носила название «К своему уму». Но используя созданную до него жанровую форму, Кантемир наполнил ее злободневным русским содержанием.
Как писатель-классицист Кантемир оценивает своих героев с точки зрения служения интересам государства. Герои его сатир — люди, забывшие свой долг, свои обязанности перед государством, — невежды, бездельники, взяточники, казнокрады. В этом одно из коренных отличий произведений Кантемира от предшествующей древнерусской литературы, в которой поведение человека определялось евангельскими заповедями.
Большая часть сатир Кантемира имеет двойное название. Одно из них указывает на объект сатиры — «На хулящих учение», «На зависть и гордость дворян злонравных», «На человеческие злонравия вообще». Другое — на адресата, к которому, обращается автор, — «К уму своему», «К архиепископу Новгородскому» или же на собеседников, обсуждающих ту или иную проблему, — «Филарет и Евгений», «Сатир и Периерг» (т. е. любопытный). Обычно в большинстве сатир тесно связаны между собой два художественных принципа: монолог автора, порицающего враждебные ему явления, и изображение этих явлений. В произведениях Кантемира имеют место оба эти начала, но более всего удается ему живописная часть сатиры. Кантемир — несомненный художник слова, у него зоркий, наблюдательный глаз, он умеет словами обрисовать нужную ему картину.
Подобно многим классицистам, Кантемир видит причину порочного поведения своих героев в подчинении их той или иной «страсти». Характерно в этом отношении название сатиры III «О различии страстей человеческих». Каждый из героев наделен только одной страстью. Это или стяжатель, или сплетник, или скупец, или лицемер, или развратник, или щеголь и т. п.
Разумеется, такое изображение отличается известной одноплановостью, схематичностью, но оно всецело соответствует задачам писателя-классициста: предостеречь читателя от возможности сделаться жертвой той или иной страсти. Чем отчетливее, рельефнее будет изображен порок, тем действеннее станет воспитательная роль художественного произведения. Условные, чаще всего греческие имена героев (Критон, Хрисипп, Клеарх) должны подчеркнуть типичный, общечеловеческий характер изображаемых страстей.
Замечателен стиль сатир Кантемира. Его источник — живая разговорная речь, чему во многом помогает форма, выбранная писателем, — разговор с собеседником. В сатирах много просторечных слов и даже вульгаризмов, полностью соответствующих грубым, низменным характерам героев сатир.
Несмотря на большую популярность сатир Кантемира, о чем свидетельствуют их многочисленные списки, русское правительство не торопилось с изданием этих произведений. Впервые, в прозаическом переводе на французский язык, они были напечатаны в Лондоне в 1749 г., пять лет спустя после смерти писателя. В 1752 г. в Германии вышел стихотворный перевод сатир Кантемира на немецкий язык. И только в 1762 г. последовало русское издание под редакцией поэта И. С. Баркова, осуществленное Академией наук.
2. Ломоносов – художник слова.
ля своих современников Ломоносов был прежде всего поэтом. Первые поэтические произведения Ломоносова были присланы им еще из-за границы, при "Отчетах" в Академию Наук: французский перевод в стихах "Оды Фенелона" (1738) и оригинальная "Ода на взятие Хотина" (1739). В сущности этим начиналась новая русская литература, новыми размерами стиха, с новым языком, отчасти и с новым содержанием; но современникам первые оды Ломоносова не тотчас напечатанные, долго, по-видимому, не были известны, и среди самих академиков обратили внимание, кажется, лишь одного Тредьяковского . Ко второй оде было приложено Ломоносовым "Письмо о правилах российского стихотворства", где автор выступает против Тредьяковского. Трядьяковский тотчас написал на "письмо" критический ответ, но последний не был послан по назначению академической конференцией, "чтобы на платеж за почту денег напрасно не терять". Славу поэта Ломоносов приобретает лишь по возвращении своем из-за границы; оды его с этого времени быстро следуют одна за другой, одновременно с обязательными для него переводами на русском языке различных "приветствий", писавшихся по-немецки академиком Штелином.
В августе 1741 г. посвящает вторую оду, а в декабре того же года он переводит написанную Штелином немецкую оду к новой императрице, где говорится совершенно обратное тому, что сказано в двух предшествовавших одах.
Со вступлением на престол Елизаветы Петровны поэтическая деятельность Ломоносова ставится в несравненно более счастливые условия: его похвалы делаются вполне искренними. В 1747 г., после утверждения императрицей Елизаветой нового устава для Академии Наук и Академии Художеств, Ломоносов пишет оду: "Радостные и благодарственные восклицания Муз Российских", где, по выражению Мерзлякова , "дышит небесная страсть к наукам"; поэт прославляет императрицу за покровительство наукам и искусствам и вместе воспевает Петра Великого и науки, "божественные чистейшего ума плоды"; здесь же он обращается к новому поколению России, призывая его к просвещению, наукам. Одами приветствует Ломоносов и Екатерину II, сравнивая новую императрицу с Елизаветой и выражая надежду, что Екатерина II "златой наукам век восставит и от презрения избавит возлюбленный Российский род". Он приветствует начинания Екатерины в пользу русского просвещения и воспитания. Кроме торжественных од, Ломоносов уже с 1741 г. поставляет стихотворные надписи на иллюминации и фейерверки, на спуск кораблей, маскарады. Он пишет по заказу даже трагедии ("Тамира и Селим", 1750; "Демофонт", 1752), проводя, при каждом случае, свою основную идею: необходимость для России образования, науки.
В этом отношении с одами Ломоносова ближайшим образом связаны и так называемые его "Похвальные слова" Петру Великому и Елизавете Петровне. В сущности, это - те же оды, как и другие произведения Ломоносова, где рядом с обычной, обязательной лестью, "мглистым фимиамом", прославляются "дела Петровы" или вообще доказывается важность образования. Везде мы видим стремление автора выразить так или иначе свои просветительные общественные идеалы, подчеркнуть те задачи, от исполнения которых зависит счастие России. Всюду проглядывает глубокая мысль, часто встречаются реальные указания на то, что действительно нужно было России (Пыпин ). В "рифмичестве" Ломоносова нередко сверкали искры истинной, неподдельной поэзии. Чаще всего это случалось тогда, когда Ломоносов "пел" о значении науки и просвещения, о величии явлений природы, о предметах религиозных.
Лучшими поэтическими произведениями Ломоносова были духовные оды. Уже к 1743 г. относятся оды: "Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого сияния" и "Утреннее размышление о Божием величестве", полные религиозного чувства и вместе с тем свидетельствующие о научных интересах автора. "Вечернее размышление", по словам самого Ломоносова, содержит его "давнейшее мнение, что северное сияние движением эфира произведено быть может". Истинным поэтом Ломоносов был и в тех случаях, когда в стихах касался "любезного отечества". Это именно и придавало в его глазах цену его поэтическим произведениям, возвышало их над "бедным рифмичеством".
Вообще Ломоносов смотрел на свои стихотворения, главным образом, с чисто практической, общественной стороны, видел в нем лишь наиболее удобную форму для выражения своих прогрессивных стремлений.
Как приcяжный песнотворец, Ломоносов считал обязательными для себя и другие формы поэзии: писал эпиграммы, шутливые стихотворные пьесы, произведения сатиричеcкие и т. п. При общей бедности тогдашней русской жизни пьесы эти иногда вызывали целые бури, порождали резкую полемику. Такую бурю - которая могла быть небезопасной для автора - вызвало, например, до самого последнего времени остававшееся ненапечатанным стихотворение Ломоносова: "Гимн бороде" (1757) - сатира, направленная не только против раскольников, но и против всех, кто, прикрываясь знаменем церкви, "покровом святости", на самом деле был врагом знания и прогресса. Стихотворение Ломоносова постановлено было "чрез палача под виселицею сжечь", а самому автору было поставлено на вид, какие "жестокие кары грозят хулителям закона и веры"...
Поэзия Ломоносова стояла всецело на почве пресловутого псевдоклассицизма. С последним Ломоносов познакомился в Германии как с теорией, господствовавшей тогда всюду в Европе. Эту теорию Ломоносов ввел и в нарождавшуюся русскую литературу, где она потом и господствовала во все продолжение XVIII века.
Поэзия в то время и на Западе не имела самостоятельного права на существование: она признавалась лишь в качестве развлечения, "отдохновения от дел", "летом вкусного лимонада", или должна была нести чисто практическую службу, в буквальном смысле "учить" общество, давать ему мораль, практически нужные советы и указания. К этому присоединялись фактические отношения поэзии ко двору, в котором концентрировалась жизнь страны. С тем же общественным положением, с тем же характером, "литература" явилась и в России. Ломоносов усвоил себе общепринятую тогда манеру писания, надел на себя общепринятый поэтический костюм. В одах Ломоносова не могло не быть той высокопарности, надутости, даже лести, которые вообще были обязательны для тогдашних поэтов. Но в западном псевдоклассицизме была и другая, более важная сторона. Ложноклассические оды и при дворе, и в обществе нравились не только разлитым в них "лилейным фимиамом", но и "прелестью стиха".
Значительное место в поэзии Ломоносова занимает тема войны и мира. Поэт-патриот прославляет величие России, ее победы над врагами, гордится ратными подви-гами своего народа. Выразительно описывает он те ужасы, какие приносит народам война:
... — кровавая война!
Которое от ней не стонет государство?
Которая с/т ней не потряслась страна?
Где были созданы всходящи к небу храмы
И стены — труд веков и многих тысяч пот,
Там видны лишь одне развалины и ямы,
При коих тучную имеет пасству скот.
О коль мучительна родителям разлука,
Когда дают детей, чтобы пролить их кровь!
Выше всего Ломоносов ставит в стихотворениях этого типа «тишину», т. е. мирное развитие страны. Во многих своих поэтических произведениях он отмечает, что именно мир обеспечивает народам возможность радостного и спокойного труда:
Российска тишина пределы превосходит
И льет избыток свой в окрестные страны:
Воюет воинство Твое против войны;
Оружие Твое Европе мир приводит.
Ломоносов-драматург, вопреки правилам западного классицизма, ввел в трагедию национально-патриотическую тему. Его трагедии «Тамира и Селим» и «Демофонт» при всей условности форм, рассчитанных на вкусы тогдашних придворных кругов, выражали в известной мере излюбленные ученым идеи — верность патриоти¬ческому долгу, отвращение к захватническим войнам. Трагедия «Тамира и Селим» была поставлена при рус¬ском дворе дважды, разыгрывали ее кадеты Сухопутного шляхетного корпуса. О постановке второй трагедии — «Демофонт» — сведений нет. Обе эти трагедии Ломоносова были изданы вскоре же после их написания: первая — в 1750 г., вторая — в 1752 г.
Будучи материалистом, Ломоносов понимал несостоя¬тельность религиозных откровений. Особую неприязнь он питал к духовенству, тормозившему развитие науки и просвещения в России. В начале 1757 г. Ломоносов напи¬сал сатирическое стихотворение «Гимн бороде», в котором зло высмеял духовенство. Это стихотворение получило ши¬рокое распространение.
До нас дошло большое число его списков, относящихся к середине XVIII в. Вскоре «Гимн бороде» стал известен членам Синода, и Ломоносов был вызван в Синод для объяснения. Ему предъявили обвине¬ние в том, что он не только оскорбил всех бородатых «персон», но и «тайну святого крещения». Члены Синода предложили Ломоносову раскаяться, однако он отказался это сделать.
Ломоносов выступил как преобразователь русского литературного языка.
Он явился подлинным создателем русского поэтического языка, основоположником научной и технической терминологии в России. Еще с первых лея своей научной деятельности Ломоносов занялся изучением русского языка и в 1743 г. написал «Краткое руководство к риторике, на пользу любителей сладкоречия сочинен¬ное». Отличное знание русского языка позволило Ломоносову наметить пути развития литературного языка, формирующегося на живой народной основе.
В 1747 г. Ломоносов переработал и расширил свою «Риторику», а в 1748 г. издал ее под названием «Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика». С выходом в свет этой книги в России появилось первое руководство по теории литературы и ораторскому искусству. «Риторика» Ломоносова была высоко оценена современниками, в частности Татищевым. Она стала настольной книгой для нескольких поколений русских людей. Спрос на «Риторику» был так велик, что до 1797 г. вышло семь ее изданий. «Риторика» Ломоносова была доступна широким демократическим слоям русского народа. До этого риторика использовалась только духовенством для наставлений и проповедей. Ломоносов вырвал риторику из рук духовенства и придал ей просветительный характер.
Не меньшее значение в истории русской культуры; имела «Российская грамматика» Ломоносова. «Российская грамматика» вышла в свет в 1757 г. и выдержала четырнадцать изданий, не потеряв научного значения и до нашего времени.
Ломоносов одним из первых в русской поэзии сделал попытку создать героическую поэму, им написаны две трагедии.
Литературное творчество Ломоносова проникнуто идеями просвещения, стремлением возвеличить свою родину. Ломоносов писал оды по заказу двора, они были данью времени, но вместе с тем он выступает в них как просветитель, стремящийся подчеркнуть необходимость тесной связи науки с жизнью, в чем он видел залог экономического и культурного расцвета страны. Особенно четко эта тема звучит в «Оде на день восшествия на всероссийский престол ее величества государыни императрицы Елизавет Петровны 1747 года».
Много внимания уделено в поэзии Ломоносова раскрытию образа Петра I, преобразователя России. В 1761 г. вышла в свет поэма Ломоносова «Петр Великий», которая явилась одной из первых попыток создания русской героической поэмы. Этой же теме посвящено «Слово похвальное блаженныя памяти государю императору Петру Великому», произнесенное Ломоносовым в публичном собрании Академии наук 26 апреля 1755 г. и в том же году опубликованное. Оно является одним из лучших образцов ораторской прозы великого ученого.
Творчество Г.Р. Державина и Д.И. Фонвизина.
Державин развивает традиции русского классицизма, являясь продолжателем традиций Ломоносова и Сумарокова.
Михаил Эпштейн
В поэзии Г.Державина отдельные пейзажные мотивы впервые приобретают самостоятельное художественное значение.
У М.Ломоносова пейзаж - это целостная картина природы во всех ее составляющих; у Г.Державина выделяются и поэтизируются времена года, представители флоры и фауны, явления атмосферы, о чем свидетельствуют сами названия стихотворений: "Зима", "Лето", "Облако", "Соловей", "Ласточка", "Синичка", "Похвала комару". Природа впервые приобретает самодовлеющий, отдельный от социального и естественнонаучного, поэтический интерес. При этом для Державина природа не только космос и стихии, но и живые существа: птицы, насекомые, рыбы. Гораздо внимательнее Державин к атмосферическим явлениям: воздуху, облакам; у него впервые поэтизируется радуга, лунный свет ("Видение Мурзы", 1783-1784, опубл. 1798, "На выздоровление Мецената", 1780 или 1781), что предвосхищает знаменательную традицию русской лунной поэзии - от В.Жуковского до С.Есенина. Удивительно сочетается в Державине любовь к грандиозным, стихийным явлениям природы: вулкану, водопаду - с пристальностью к мельчайшим звуковым и цветовым оттенкам, повторам, к эху и отражению предмета в воде. Классицистическая величавость уступает место барочной изысканности и причудливости пейзажа, изобилующего мелкими, не обязательно "типическими" подробностями.
Державин ввел в русскую поэзию мрачный, таинственно-зловещий пейзаж (бледная луна, свист бури, ревущие волны - "Водопад", опубл. 1798, "На выздоровление Мецената"), получивший дальнейшее развитие в сентиментальной и романтической поэзии - у Н.Карамзина и В.Жуковского. Барочному принципу живописания соответствует и открытый Державиным для русской поэзии пейзаж экзотический, кавказский пейзаж, сочетающий "ужасы, красы природы" ("На возвращение графа Зубова из Персии", 1797). Другое излюбленное поэтом переплетение ландшафтных и технических мотивов ("машины зимы" - в "Зиме", "стон мехов подъемных" - в "Водопаде") открывает выход в пейзажное мышление ХХ века (В.Хлебников, Н.Заболоцкий и др.).
Если Ломоносов тяготеет к естественнонаучной поэзии, то Державин - к метафизике природы. Свидетельством этого являются не только собственно философические стихотворения ("Бог", 1784; "На умеренность", 1792), но и впервые развитый им в русской пейзажной лирике прием аналогий: стихотворение строится из двух частей - пейзажно-описательной и обобщенно-дидактической. Так, "Ключ" - это вдохновение, "Павлин" - пышность, "Облако" - тщеславие, "Лебедь" - слава, "Ласточка" - бессмертие; условность и аллегоричность этих изображений природы не помешали им стать важнейшей вехой на пути к натурфилософской лирике Ф.Тютчева, тоже часто использующей пример аналогии ("Фонтан" и др.).
Вклад Державина в формирование национального пейзажа определяется тем, что у него впервые заметное место занимают осенние и зимние мотивы ["На рождение на Севере порфирородного отрока", 1779; "Желание Зимы", 1787; "Осень во время осады Очакова", 1788; "Осень", 1804 (?)], почти отсутствующие у предшественников [кроме "Зимы" (1750-1751) Н.Поплавского, первого опыта русской зимней поэзии].
ноябре 1824 года Пушкин пишет из села Михайловского, где отбывал ссылку, брату Левушке в Петербург. В письме – просьба прислать книги и журналы и поручения по издательским делам. Среди них категорическое: "Не забудь Фон-Визина писать Фонвизин. Что он за нехристь? Он русский, из перерусских русский";. Замечательный русский драматург Денис Иванович Фонвизин, автор комедий "Бригадир"; и "Недоросль";, свой творческий путь начинал как поэт. Он родился в обрусевшей немецкой семье, давно уже пустившей корни в Москве. Его отец, образованный свободомыслящий человек, начинавший службу еще в петровские времена, пронес через всю жизнь высокие понятия о чести, достоинстве и общественном долге дворянина.
Стародума из комедии "Недоросль"; Фонвизин, по его собственному признанию, "спишет"; со своего отца. Порядочность и независимость суждений были главными качествами, которые глава семейства воспитывал в своих сыновьях. Младший брат Дениса Павел, впоследствии оставивший по себе добрый след директор Московского университета, также писал стихи. Но стихи братьев были разными. Павла Ивановича привлекала поэзия элегическая. Денис Иванович, отличавшийся насмешливым складом ума, упражнялся в пародиях, сатирических посланиях и баснях.
Закончив гимназию при Московском университете, оба брата становятся студентами этого университета. Денис Иванович получает филологическое и философское образование и по окончании курса определяется на службу в Петербург в Коллегию иностранных дел. Здесь он работает переводчиком, а затем секретарем у крупного политического деятеля той поры Н.И. Панина. Очень рано молодой человек проявил качества, которые воспитывал в нем отец: смелость суждений и независимость поведения. Не случайно, кроме знаменитых комедий, он оставил потомкам острые политические памфлеты, смело и блестяще написанные публицистические статьи. Он перевел на русский язык трагедию Вольтера "Альзира"; наполненную дерзкими выпадами против правящей власти. Фонвизинские "Письма из Франции"; (очерки его путешествия по этой стране) настолько недвусмысленны по революционной мысли, что Белинский поставил их выше "Писем русского путешественника"; Н.М. Карамзина. Критик писал: "По своему содержанию они несравненно дельнее и важнее “Писем русского путешественника”: читая их, вы чувствуете уже начало французской революции в этой страшной картине французского общества, так мастерски нарисованной нашим путешественником";.
Самым смелым публицистическим произведением Фонвизина было так называемое "Завещание Н.И. Панина"; (1783). Оппозиционно настроенный вельможа, к партии которого принадлежал Фонвизин, незадолго до своей смерти попросил писателя составить для него политическое завещание. Это должен был быть памфлет, обращенный к наследнику престола Павлу и направленный против порядков, установленных в России его матерью Екатериной II. Фонвизин с блеском выполнил поручение. Пройдут три десятилетия, и грозный обвинительный документ, написанный мастерской рукой, будет взят на вооружение декабристами, создающими тайные политические общества.
В "Завещании Н.И. Панина"; воссоздана картина государственного устройства, при котором "произвол одного есть закон верховный";, "подданные порабощены государю, а государь своему недостойному любимцу";. "Тут алчное корыстолюбие довершает общее развращение; головы занимаются одним промышлением средств к обогащению; кто может – грабит, кто не может – крадет";. Через несколько лет Радищев в своем "Путешествии из Петербурга в Москву"; (1790), предупреждая о непрочности государственной власти, держащейся на несправедливости и насилии, подхватит мысли "Завещания";. А пока Фонвизин заключает: "Такое положение долго устоять не может; при крайнем ожесточении сердец все устремляются расторгнуть узы нестерпимого порабощения. И тогда что есть государство? Колосс, держащийся цепями";. По мысли Панина и Фонвизина, в такой стране "есть государство, но нет отечества, есть подданные, но нет граждан";. И это самое страшное и самое опасное для общества людей.
Выяснив мировоззренческую позицию Фонвизина, обратимся к анализу двух его поэтических произведений, распространявшихся из-за дерзкого их содержания в списках и опубликованных лишь гораздо позднее. Оба они созданы в начале 1760-х годов, когда Фонвизин уже перебрался в Петербург и служил в Коллегии иностранных дел. Оба имеют яркую сатирическую направленность. Одно из них – басня "Лисица-Кознодей";, второе – "Послание к слугам моим Шумилову, Ваньке и Петрушке".
Василий Кириллович Тредиаковский (1703-1769) принадлежал к кругу людей, разбуженных Петровскими реформами. Сын астраханского священника, он, подобно Ломоносову, охваченный жаждой знаний, ушел из родительского дома, учился в Славяно-греко-латинской академии, а затем – за границей, в Сорбонне. Одновременно с Ломоносовым был удостоен звания профессора Академии наук. Его литературная деятельность представлена художественными и научными трудами. Как поэта, его при жизни затмили Сумароков и Ломоносов. Но как теоретик и писатель-экспериментатор, открывающий новые пути в русской литературе, Тредиаковский заслуживает самого серьезного внимания.
В 1730 г., сразу по возвращении из-за границы, Тредиаковский выпускает перевод галантно-аллегорического романа «Езда в остров Любви» французского писателя Поля Тальмана. Текст произведения прозаический, с многочисленными стихотворными вставками любовного и эротического характера. Переживания действующих лиц облачены в аллегорическую форму. Каждому их чувству соответствует условная топонимика «острова Любви»: «пещера Жестокости», «замок Прямые Роскоши» и т.п. Наряду с реальными представлены условные персонажи типа «Жалость», «Искренность», «Глазолюбность» (кокетство). В европейской литературе 30-х годов XVIII века роман Тальмана был анахронизмом, но в России он имел большой успех. Секрет его популярности состоял в том, что он оказался созвучным рукописным «гисториям» начала века. Роман вызвал резкое недовольство церковников, которым претил его светский, эротический характер. Настораживало их и то, что в предисловии Тредиаковский заявил, что при переводе отказался от употребления церковнославянизмов, т.к. считает его жестким, неблагозвучным, принадлежностью церковной литературы. Примечательно, что на последних страницах «Езды» Тредиаковский поместил собственные стихотворения, написанные им как до отъезда, так и во время пребывания за границей, под названием «Стихи на разные случаи». Это – доклассицистическая лирика, в которой представлена автобиографическая тематика. Наряду со стихами на русском языке приведены произведения на французском. Характерно, что французские стихотворения удались автору лучше: сказалось несовершенство русского поэтического языка.
Перу Тредиаковского принадлежит первая русская ода, вышедшая в 1734 г. отдельной брошюрой, под названием «Ода торжественная о сдаче города Гданска». В ней воспевалось русское воинство и императрица Анна Иоанновна. В 1725 г., в связи с пятидесятилетием со дня основания Петербурга, было написано стихотворение «Позвала Ижерской земле и царствующему граду Санкт-Петербургу» - одно из первых произведений, воспевающих северную столицу России. Кроме победных и похвальных, Тредиаковский писал также «духовные» оды, т.е. парафразисы библейских псалмов («Парафразис вторые песни Моисеевы»). К 1735 г. относится «Эпистола от российския поэзия к Аполлину», в которой автор дает обзор европейской литературы, особое внимание уделяя античной и французской (Малерб, Корнель, Расин, Мольер, Буало, Вольтер). Торжественное приглашение «Апполина» в Россию символизировало приобщение российской поэзии к многовековому европейскому искусству.
Следующим шагом в ознакомлении российского читателя с европейским классицизмом был перевод «Поэтического искусства» Буало (в переводе – «Наука о стихотворстве») и «Послания к Пизонам» Горация. Здесь представлены не только «образцовые» писатели, но и поэтические правила, которым, по убеждению Тредиаковского, обязаны следовать и русские авторы. Он высоко оценил трактат Буало, считая его самым совершенным руководством в области художественного творчества.
В 1751 г. Тредиаковский издал свой перевод романа английского писателя Джона Баркли «Аргенида». Проблематика этого нравственно-политического произведения перекликалась с политическими задачами, стоявшими перед Россией в то время. В романе прославлялся просвещенный абсолютизм и сурово осуждалась любая оппозиция верховной власти, начиная с религиозных сект и кончая политическими движениями. Эти идеи соответствовали идеологии раннего русского классицизма. В предисловии Тредиаковский указывал, что государственные «правила», изложенные в ней, полезны и для российского общества.
В 1766 г. Тредиаковский издает книгу под названием «Тилемахида, или Странствование Тилемаха, сына Одиссеева, описанное в составе ироической пиимы» - вольный перевод романа раннего французского просветителя Фенелона. Тредиаковский переработал сам жанр книги, создав на основе романа героическую поэму по образцу гомеровского эпоса. Тредиаковский ввел многое, чего не было в романе Фенелона: гекзаметр, характерный эпический зачин, сложные эпитеты. Предмет осуждения в «Тилемахиде» - верховная власть, в поэме говорится о деспотизме правителей, о пристрастии их к роскоши и неге, о льстецах, окружающих монарха и мешающих ему видеть истину. В конце автор приходит к чисто просветительской мысли о необходимости издания в государстве законов, обязательных как для монарха, так и для подданных.
Антиох Дмитриевич Кантемир (1709-1744) — первый русский писатель-классицист, автор стихотворных сатир. Сын молдавского господаря, принявшего в 1711 г. русское подданство, Кантемир был воспитан в духе сочувствия Петровским реформам. В годы реакции, наступившей после смерти Петра, он смело обличал воинствующее невежество родовитых дворян и церковников. Кантемиру принадлежат девять сатир: пять написанных в России и четыре — за границей, куда он был направлен в качестве посла в 1732 г. Сатирическая деятельность писателя наглядно подтверждает органическую связь русского классицизма с потребностями русского общества. В отличие от предшествующей литературы все произведения Кантемира отличаются сугубо светским характером.
Жанр стихотворной сатиры был известен как в античной, так и во французской литературе XVII —XVIII вв. Сам Кантемир в сатире IV называет своими учителями Ювенала, Персия, Горация и Буало. Любопытно отметить, что одна из сатир Буало также носила название «К своему уму». Но используя созданную до него жанровую форму, Кантемир наполнил ее злободневным русским содержанием.
Как писатель-классицист Кантемир оценивает своих героев с точки зрения служения интересам государства. Герои его сатир — люди, забывшие свой долг, свои обязанности перед государством, — невежды, бездельники, взяточники, казнокрады. В этом одно из коренных отличий произведений Кантемира от предшествующей древнерусской литературы, в которой поведение человека определялось евангельскими заповедями.
Большая часть сатир Кантемира имеет двойное название. Одно из них указывает на объект сатиры — «На хулящих учение», «На зависть и гордость дворян злонравных», «На человеческие злонравия вообще». Другое — на адресата, к которому, обращается автор, — «К уму своему», «К архиепископу Новгородскому» или же на собеседников, обсуждающих ту или иную проблему, — «Филарет и Евгений», «Сатир и Периерг» (т. е. любопытный). Обычно в большинстве сатир тесно связаны между собой два художественных принципа: монолог автора, порицающего враждебные ему явления, и изображение этих явлений. В произведениях Кантемира имеют место оба эти начала, но более всего удается ему живописная часть сатиры. Кантемир — несомненный художник слова, у него зоркий, наблюдательный глаз, он умеет словами обрисовать нужную ему картину.
Подобно многим классицистам, Кантемир видит причину порочного поведения своих героев в подчинении их той или иной «страсти». Характерно в этом отношении название сатиры III «О различии страстей человеческих». Каждый из героев наделен только одной страстью. Это или стяжатель, или сплетник, или скупец, или лицемер, или развратник, или щеголь и т. п.
Разумеется, такое изображение отличается известной одноплановостью, схематичностью, но оно всецело соответствует задачам писателя-классициста: предостеречь читателя от возможности сделаться жертвой той или иной страсти. Чем отчетливее, рельефнее будет изображен порок, тем действеннее станет воспитательная роль художественного произведения. Условные, чаще всего греческие имена героев (Критон, Хрисипп, Клеарх) должны подчеркнуть типичный, общечеловеческий характер изображаемых страстей.
Замечателен стиль сатир Кантемира. Его источник — живая разговорная речь, чему во многом помогает форма, выбранная писателем, — разговор с собеседником. В сатирах много просторечных слов и даже вульгаризмов, полностью соответствующих грубым, низменным характерам героев сатир.
Несмотря на большую популярность сатир Кантемира, о чем свидетельствуют их многочисленные списки, русское правительство не торопилось с изданием этих произведений. Впервые, в прозаическом переводе на французский язык, они были напечатаны в Лондоне в 1749 г., пять лет спустя после смерти писателя. В 1752 г. в Германии вышел стихотворный перевод сатир Кантемира на немецкий язык. И только в 1762 г. последовало русское издание под редакцией поэта И. С. Баркова, осуществленное Академией наук.
2. Ломоносов – художник слова.
ля своих современников Ломоносов был прежде всего поэтом. Первые поэтические произведения Ломоносова были присланы им еще из-за границы, при "Отчетах" в Академию Наук: французский перевод в стихах "Оды Фенелона" (1738) и оригинальная "Ода на взятие Хотина" (1739). В сущности этим начиналась новая русская литература, новыми размерами стиха, с новым языком, отчасти и с новым содержанием; но современникам первые оды Ломоносова не тотчас напечатанные, долго, по-видимому, не были известны, и среди самих академиков обратили внимание, кажется, лишь одного Тредьяковского . Ко второй оде было приложено Ломоносовым "Письмо о правилах российского стихотворства", где автор выступает против Тредьяковского. Трядьяковский тотчас написал на "письмо" критический ответ, но последний не был послан по назначению академической конференцией, "чтобы на платеж за почту денег напрасно не терять". Славу поэта Ломоносов приобретает лишь по возвращении своем из-за границы; оды его с этого времени быстро следуют одна за другой, одновременно с обязательными для него переводами на русском языке различных "приветствий", писавшихся по-немецки академиком Штелином.
В августе 1741 г. посвящает вторую оду, а в декабре того же года он переводит написанную Штелином немецкую оду к новой императрице, где говорится совершенно обратное тому, что сказано в двух предшествовавших одах.
Со вступлением на престол Елизаветы Петровны поэтическая деятельность Ломоносова ставится в несравненно более счастливые условия: его похвалы делаются вполне искренними. В 1747 г., после утверждения императрицей Елизаветой нового устава для Академии Наук и Академии Художеств, Ломоносов пишет оду: "Радостные и благодарственные восклицания Муз Российских", где, по выражению Мерзлякова , "дышит небесная страсть к наукам"; поэт прославляет императрицу за покровительство наукам и искусствам и вместе воспевает Петра Великого и науки, "божественные чистейшего ума плоды"; здесь же он обращается к новому поколению России, призывая его к просвещению, наукам. Одами приветствует Ломоносов и Екатерину II, сравнивая новую императрицу с Елизаветой и выражая надежду, что Екатерина II "златой наукам век восставит и от презрения избавит возлюбленный Российский род". Он приветствует начинания Екатерины в пользу русского просвещения и воспитания. Кроме торжественных од, Ломоносов уже с 1741 г. поставляет стихотворные надписи на иллюминации и фейерверки, на спуск кораблей, маскарады. Он пишет по заказу даже трагедии ("Тамира и Селим", 1750; "Демофонт", 1752), проводя, при каждом случае, свою основную идею: необходимость для России образования, науки.
В этом отношении с одами Ломоносова ближайшим образом связаны и так называемые его "Похвальные слова" Петру Великому и Елизавете Петровне. В сущности, это - те же оды, как и другие произведения Ломоносова, где рядом с обычной, обязательной лестью, "мглистым фимиамом", прославляются "дела Петровы" или вообще доказывается важность образования. Везде мы видим стремление автора выразить так или иначе свои просветительные общественные идеалы, подчеркнуть те задачи, от исполнения которых зависит счастие России. Всюду проглядывает глубокая мысль, часто встречаются реальные указания на то, что действительно нужно было России (Пыпин ). В "рифмичестве" Ломоносова нередко сверкали искры истинной, неподдельной поэзии. Чаще всего это случалось тогда, когда Ломоносов "пел" о значении науки и просвещения, о величии явлений природы, о предметах религиозных.
Лучшими поэтическими произведениями Ломоносова были духовные оды. Уже к 1743 г. относятся оды: "Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого сияния" и "Утреннее размышление о Божием величестве", полные религиозного чувства и вместе с тем свидетельствующие о научных интересах автора. "Вечернее размышление", по словам самого Ломоносова, содержит его "давнейшее мнение, что северное сияние движением эфира произведено быть может". Истинным поэтом Ломоносов был и в тех случаях, когда в стихах касался "любезного отечества". Это именно и придавало в его глазах цену его поэтическим произведениям, возвышало их над "бедным рифмичеством".
Вообще Ломоносов смотрел на свои стихотворения, главным образом, с чисто практической, общественной стороны, видел в нем лишь наиболее удобную форму для выражения своих прогрессивных стремлений.
Как приcяжный песнотворец, Ломоносов считал обязательными для себя и другие формы поэзии: писал эпиграммы, шутливые стихотворные пьесы, произведения сатиричеcкие и т. п. При общей бедности тогдашней русской жизни пьесы эти иногда вызывали целые бури, порождали резкую полемику. Такую бурю - которая могла быть небезопасной для автора - вызвало, например, до самого последнего времени остававшееся ненапечатанным стихотворение Ломоносова: "Гимн бороде" (1757) - сатира, направленная не только против раскольников, но и против всех, кто, прикрываясь знаменем церкви, "покровом святости", на самом деле был врагом знания и прогресса. Стихотворение Ломоносова постановлено было "чрез палача под виселицею сжечь", а самому автору было поставлено на вид, какие "жестокие кары грозят хулителям закона и веры"...
Поэзия Ломоносова стояла всецело на почве пресловутого псевдоклассицизма. С последним Ломоносов познакомился в Германии как с теорией, господствовавшей тогда всюду в Европе. Эту теорию Ломоносов ввел и в нарождавшуюся русскую литературу, где она потом и господствовала во все продолжение XVIII века.
Поэзия в то время и на Западе не имела самостоятельного права на существование: она признавалась лишь в качестве развлечения, "отдохновения от дел", "летом вкусного лимонада", или должна была нести чисто практическую службу, в буквальном смысле "учить" общество, давать ему мораль, практически нужные советы и указания. К этому присоединялись фактические отношения поэзии ко двору, в котором концентрировалась жизнь страны. С тем же общественным положением, с тем же характером, "литература" явилась и в России. Ломоносов усвоил себе общепринятую тогда манеру писания, надел на себя общепринятый поэтический костюм. В одах Ломоносова не могло не быть той высокопарности, надутости, даже лести, которые вообще были обязательны для тогдашних поэтов. Но в западном псевдоклассицизме была и другая, более важная сторона. Ложноклассические оды и при дворе, и в обществе нравились не только разлитым в них "лилейным фимиамом", но и "прелестью стиха".
Значительное место в поэзии Ломоносова занимает тема войны и мира. Поэт-патриот прославляет величие России, ее победы над врагами, гордится ратными подви-гами своего народа. Выразительно описывает он те ужасы, какие приносит народам война:
... — кровавая война!
Которое от ней не стонет государство?
Которая с/т ней не потряслась страна?
Где были созданы всходящи к небу храмы
И стены — труд веков и многих тысяч пот,
Там видны лишь одне развалины и ямы,
При коих тучную имеет пасству скот.
О коль мучительна родителям разлука,
Когда дают детей, чтобы пролить их кровь!
Выше всего Ломоносов ставит в стихотворениях этого типа «тишину», т. е. мирное развитие страны. Во многих своих поэтических произведениях он отмечает, что именно мир обеспечивает народам возможность радостного и спокойного труда:
Российска тишина пределы превосходит
И льет избыток свой в окрестные страны:
Воюет воинство Твое против войны;
Оружие Твое Европе мир приводит.
Ломоносов-драматург, вопреки правилам западного классицизма, ввел в трагедию национально-патриотическую тему. Его трагедии «Тамира и Селим» и «Демофонт» при всей условности форм, рассчитанных на вкусы тогдашних придворных кругов, выражали в известной мере излюбленные ученым идеи — верность патриоти¬ческому долгу, отвращение к захватническим войнам. Трагедия «Тамира и Селим» была поставлена при рус¬ском дворе дважды, разыгрывали ее кадеты Сухопутного шляхетного корпуса. О постановке второй трагедии — «Демофонт» — сведений нет. Обе эти трагедии Ломоносова были изданы вскоре же после их написания: первая — в 1750 г., вторая — в 1752 г.
Будучи материалистом, Ломоносов понимал несостоя¬тельность религиозных откровений. Особую неприязнь он питал к духовенству, тормозившему развитие науки и просвещения в России. В начале 1757 г. Ломоносов напи¬сал сатирическое стихотворение «Гимн бороде», в котором зло высмеял духовенство. Это стихотворение получило ши¬рокое распространение.
До нас дошло большое число его списков, относящихся к середине XVIII в. Вскоре «Гимн бороде» стал известен членам Синода, и Ломоносов был вызван в Синод для объяснения. Ему предъявили обвине¬ние в том, что он не только оскорбил всех бородатых «персон», но и «тайну святого крещения». Члены Синода предложили Ломоносову раскаяться, однако он отказался это сделать.
Ломоносов выступил как преобразователь русского литературного языка.
Он явился подлинным создателем русского поэтического языка, основоположником научной и технической терминологии в России. Еще с первых лея своей научной деятельности Ломоносов занялся изучением русского языка и в 1743 г. написал «Краткое руководство к риторике, на пользу любителей сладкоречия сочинен¬ное». Отличное знание русского языка позволило Ломоносову наметить пути развития литературного языка, формирующегося на живой народной основе.
В 1747 г. Ломоносов переработал и расширил свою «Риторику», а в 1748 г. издал ее под названием «Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика». С выходом в свет этой книги в России появилось первое руководство по теории литературы и ораторскому искусству. «Риторика» Ломоносова была высоко оценена современниками, в частности Татищевым. Она стала настольной книгой для нескольких поколений русских людей. Спрос на «Риторику» был так велик, что до 1797 г. вышло семь ее изданий. «Риторика» Ломоносова была доступна широким демократическим слоям русского народа. До этого риторика использовалась только духовенством для наставлений и проповедей. Ломоносов вырвал риторику из рук духовенства и придал ей просветительный характер.
Не меньшее значение в истории русской культуры; имела «Российская грамматика» Ломоносова. «Российская грамматика» вышла в свет в 1757 г. и выдержала четырнадцать изданий, не потеряв научного значения и до нашего времени.
Ломоносов одним из первых в русской поэзии сделал попытку создать героическую поэму, им написаны две трагедии.
Литературное творчество Ломоносова проникнуто идеями просвещения, стремлением возвеличить свою родину. Ломоносов писал оды по заказу двора, они были данью времени, но вместе с тем он выступает в них как просветитель, стремящийся подчеркнуть необходимость тесной связи науки с жизнью, в чем он видел залог экономического и культурного расцвета страны. Особенно четко эта тема звучит в «Оде на день восшествия на всероссийский престол ее величества государыни императрицы Елизавет Петровны 1747 года».
Много внимания уделено в поэзии Ломоносова раскрытию образа Петра I, преобразователя России. В 1761 г. вышла в свет поэма Ломоносова «Петр Великий», которая явилась одной из первых попыток создания русской героической поэмы. Этой же теме посвящено «Слово похвальное блаженныя памяти государю императору Петру Великому», произнесенное Ломоносовым в публичном собрании Академии наук 26 апреля 1755 г. и в том же году опубликованное. Оно является одним из лучших образцов ораторской прозы великого ученого.
Творчество Г.Р. Державина и Д.И. Фонвизина.
Державин развивает традиции русского классицизма, являясь продолжателем традиций Ломоносова и Сумарокова.
Михаил Эпштейн
В поэзии Г.Державина отдельные пейзажные мотивы впервые приобретают самостоятельное художественное значение.
У М.Ломоносова пейзаж - это целостная картина природы во всех ее составляющих; у Г.Державина выделяются и поэтизируются времена года, представители флоры и фауны, явления атмосферы, о чем свидетельствуют сами названия стихотворений: "Зима", "Лето", "Облако", "Соловей", "Ласточка", "Синичка", "Похвала комару". Природа впервые приобретает самодовлеющий, отдельный от социального и естественнонаучного, поэтический интерес. При этом для Державина природа не только космос и стихии, но и живые существа: птицы, насекомые, рыбы. Гораздо внимательнее Державин к атмосферическим явлениям: воздуху, облакам; у него впервые поэтизируется радуга, лунный свет ("Видение Мурзы", 1783-1784, опубл. 1798, "На выздоровление Мецената", 1780 или 1781), что предвосхищает знаменательную традицию русской лунной поэзии - от В.Жуковского до С.Есенина. Удивительно сочетается в Державине любовь к грандиозным, стихийным явлениям природы: вулкану, водопаду - с пристальностью к мельчайшим звуковым и цветовым оттенкам, повторам, к эху и отражению предмета в воде. Классицистическая величавость уступает место барочной изысканности и причудливости пейзажа, изобилующего мелкими, не обязательно "типическими" подробностями.
Державин ввел в русскую поэзию мрачный, таинственно-зловещий пейзаж (бледная луна, свист бури, ревущие волны - "Водопад", опубл. 1798, "На выздоровление Мецената"), получивший дальнейшее развитие в сентиментальной и романтической поэзии - у Н.Карамзина и В.Жуковского. Барочному принципу живописания соответствует и открытый Державиным для русской поэзии пейзаж экзотический, кавказский пейзаж, сочетающий "ужасы, красы природы" ("На возвращение графа Зубова из Персии", 1797). Другое излюбленное поэтом переплетение ландшафтных и технических мотивов ("машины зимы" - в "Зиме", "стон мехов подъемных" - в "Водопаде") открывает выход в пейзажное мышление ХХ века (В.Хлебников, Н.Заболоцкий и др.).
Если Ломоносов тяготеет к естественнонаучной поэзии, то Державин - к метафизике природы. Свидетельством этого являются не только собственно философические стихотворения ("Бог", 1784; "На умеренность", 1792), но и впервые развитый им в русской пейзажной лирике прием аналогий: стихотворение строится из двух частей - пейзажно-описательной и обобщенно-дидактической. Так, "Ключ" - это вдохновение, "Павлин" - пышность, "Облако" - тщеславие, "Лебедь" - слава, "Ласточка" - бессмертие; условность и аллегоричность этих изображений природы не помешали им стать важнейшей вехой на пути к натурфилософской лирике Ф.Тютчева, тоже часто использующей пример аналогии ("Фонтан" и др.).
Вклад Державина в формирование национального пейзажа определяется тем, что у него впервые заметное место занимают осенние и зимние мотивы ["На рождение на Севере порфирородного отрока", 1779; "Желание Зимы", 1787; "Осень во время осады Очакова", 1788; "Осень", 1804 (?)], почти отсутствующие у предшественников [кроме "Зимы" (1750-1751) Н.Поплавского, первого опыта русской зимней поэзии].
ноябре 1824 года Пушкин пишет из села Михайловского, где отбывал ссылку, брату Левушке в Петербург. В письме – просьба прислать книги и журналы и поручения по издательским делам. Среди них категорическое: "Не забудь Фон-Визина писать Фонвизин. Что он за нехристь? Он русский, из перерусских русский";. Замечательный русский драматург Денис Иванович Фонвизин, автор комедий "Бригадир"; и "Недоросль";, свой творческий путь начинал как поэт. Он родился в обрусевшей немецкой семье, давно уже пустившей корни в Москве. Его отец, образованный свободомыслящий человек, начинавший службу еще в петровские времена, пронес через всю жизнь высокие понятия о чести, достоинстве и общественном долге дворянина.
Стародума из комедии "Недоросль"; Фонвизин, по его собственному признанию, "спишет"; со своего отца. Порядочность и независимость суждений были главными качествами, которые глава семейства воспитывал в своих сыновьях. Младший брат Дениса Павел, впоследствии оставивший по себе добрый след директор Московского университета, также писал стихи. Но стихи братьев были разными. Павла Ивановича привлекала поэзия элегическая. Денис Иванович, отличавшийся насмешливым складом ума, упражнялся в пародиях, сатирических посланиях и баснях.
Закончив гимназию при Московском университете, оба брата становятся студентами этого университета. Денис Иванович получает филологическое и философское образование и по окончании курса определяется на службу в Петербург в Коллегию иностранных дел. Здесь он работает переводчиком, а затем секретарем у крупного политического деятеля той поры Н.И. Панина. Очень рано молодой человек проявил качества, которые воспитывал в нем отец: смелость суждений и независимость поведения. Не случайно, кроме знаменитых комедий, он оставил потомкам острые политические памфлеты, смело и блестяще написанные публицистические статьи. Он перевел на русский язык трагедию Вольтера "Альзира"; наполненную дерзкими выпадами против правящей власти. Фонвизинские "Письма из Франции"; (очерки его путешествия по этой стране) настолько недвусмысленны по революционной мысли, что Белинский поставил их выше "Писем русского путешественника"; Н.М. Карамзина. Критик писал: "По своему содержанию они несравненно дельнее и важнее “Писем русского путешественника”: читая их, вы чувствуете уже начало французской революции в этой страшной картине французского общества, так мастерски нарисованной нашим путешественником";.
Самым смелым публицистическим произведением Фонвизина было так называемое "Завещание Н.И. Панина"; (1783). Оппозиционно настроенный вельможа, к партии которого принадлежал Фонвизин, незадолго до своей смерти попросил писателя составить для него политическое завещание. Это должен был быть памфлет, обращенный к наследнику престола Павлу и направленный против порядков, установленных в России его матерью Екатериной II. Фонвизин с блеском выполнил поручение. Пройдут три десятилетия, и грозный обвинительный документ, написанный мастерской рукой, будет взят на вооружение декабристами, создающими тайные политические общества.
В "Завещании Н.И. Панина"; воссоздана картина государственного устройства, при котором "произвол одного есть закон верховный";, "подданные порабощены государю, а государь своему недостойному любимцу";. "Тут алчное корыстолюбие довершает общее развращение; головы занимаются одним промышлением средств к обогащению; кто может – грабит, кто не может – крадет";. Через несколько лет Радищев в своем "Путешествии из Петербурга в Москву"; (1790), предупреждая о непрочности государственной власти, держащейся на несправедливости и насилии, подхватит мысли "Завещания";. А пока Фонвизин заключает: "Такое положение долго устоять не может; при крайнем ожесточении сердец все устремляются расторгнуть узы нестерпимого порабощения. И тогда что есть государство? Колосс, держащийся цепями";. По мысли Панина и Фонвизина, в такой стране "есть государство, но нет отечества, есть подданные, но нет граждан";. И это самое страшное и самое опасное для общества людей.
Выяснив мировоззренческую позицию Фонвизина, обратимся к анализу двух его поэтических произведений, распространявшихся из-за дерзкого их содержания в списках и опубликованных лишь гораздо позднее. Оба они созданы в начале 1760-х годов, когда Фонвизин уже перебрался в Петербург и служил в Коллегии иностранных дел. Оба имеют яркую сатирическую направленность. Одно из них – басня "Лисица-Кознодей";, второе – "Послание к слугам моим Шумилову, Ваньке и Петрушке".
@темы: Билеты