читать дальше9. Данилевский «Россия и Европа».
.Его работа называется «Россия и Европа». Отдельными главами книга выходит в 1869. Отдельное издание в 1871. Является создателем теории о культурно-исторических типах. На смену понятия «ступень развития» приходит «тип развития». Субъект развития – самобытные группы народов. Прогресс не в том, чтобы идти в одном направлении, а изучать все историческое общество.
Ответ Чаадаеву: всечеловеческой цивилизации к которой можно было бы примкнуть не существует, это идеал, или же смесь КИТ. Он выделял примерно 10 КИТов. Они восходят к трем расам: семитская (феникийский, евреи, арабы), монгольская раса (египетский и китайский КИТы), арийская (индийский, персидский, греческий, римский, романский и славянский КИТ).КИТы отличаются в плане полноты исторического типа. Культурно-исторические типы отличаются в плане полноты.
Есть 4 основы на которых может строится культурно-исторический тип.
1) Религиозная
2) Государственная
3) Культурная
4) Общественно-экономическая
Древние культурно-исторические типы одноосновные. Например, еврейская основывалась на религии. Романо-германская культура осн. на религии и государственности, а славянская культура, когда сложится, возможно, будет основана на всех четырех основах. Данилевский говорил о враждебности Европы к России. Высмеивал стремление «втереться в европейскую семью». «Евроипеньиченье – болезнь русской жизни». Отрицательно оценивал эпоху Петра 1. Формы воздействий государств друг на друга: пересадка (экспансия- когда автохтонная культура (землянная) уничтожается ), прививка (когда сила автохтонной культуры используется, но разбиваются начала принесенные. Пр.: Петр 1 или Рим в Галлии, или Александрия) и удобрения (плодотворное воздействие, при котором сохраняются быт нравы, учреждения, религия. Он надеялся, что так будет Россия воздействовать на славянские страны). Данилевский не отмечал, что Россия – культурно-исторический тип.
Занимающие значительную часть книги Данилевского рассуждения об упадке Европы и об отличительных особенностях России (православие, община и т. п.) вообще не представляют ничего нового сравнительно с тем, что было высказано прежними славянофилами. Более оригинальны для того времени, когда появилась книга, политические взгляды Данилевского, которые он резюмирует в следующих словах:
В продолжение этой книги мы постоянно проводим мысль, что Европа не только нечто нам чуждое, но даже враждебное, что её интересы не только не могут быть нашими интересами, но в большинстве случаев прямо им противоположны… Если невозможно и вредно устранить себя от европейских дел, то весьма возможно, полезно и даже необходимо смотреть на эти дела всегда и постоянно с нашей особой русской точки зрения, применяя к ним как единственный критерий оценки: какое отношение может иметь то или другое событие, направление умов, та или другая деятельность влиятельных личностей к нашим особенным русско-славянским целям; какое они могут оказать препятствие или содействие им? К безразличным в этом отношении лицам и событиям должны мы оставаться совершенно равнодушными, как будто бы они жили и происходили на луне; тем, которые могут приблизить нас к нашей цели, должны всемерно содействовать и всемерно противиться тем, которые могут служить ей препятствием, не обращая при этом ни малейшего внимания на их безотносительное значение — на то, каковы будут их последствия для самой Европы, для человечества, для свободы, для цивилизации. Без ненависти и без любви (ибо в этом чуждом мире ничто не может и не должно возбуждать ни наших симпатий, ни наших антипатий), равнодушные к красному и к белому, к демагогии и к деспотизму, к легитимизму и к революции, к немцам и французам, к англичанам и итальянцам, к Наполеону, Бисмарку, Гладстону, Гарибальди — мы должны быть верным другом и союзником тому, кто хочет и может содействовать нашей единой и неизменной цели. Если ценою нашего союза и дружбы мы делаем шаг вперед к освобождению и объединению славянства, приближаемся к Цареграду — не совершенно ли нам все равно, купятся ли этою ценою Египет Францией или Англией, рейнская граница — французами или вогезская — немцами, Бельгия — Наполеоном или Голландия — Бисмарком… Европа не случайно, а существенно нам враждебна; следовательно, только тогда, когда она враждует сама с собою, может она быть для нас безопасной… Именно равновесие политических сил Европы вредно и даже гибельно для России, а нарушение его с чьей бы то ни было стороны выгодно и благодетельно….. Нам необходимо, следовательно, отрешиться от мысли о какой бы то ни было солидарности с европейскими интересами.
Та цель, ради которой мы должны, по Данилевскому, отрешиться от всяких человеческих чувств к иностранцам и воспитать в себе и к себе odium generis humani — заключается в образовании славянской федерации с Константинополем как столицей. При составлении плана этой федерации, доставившего ему некоторую популярность в литературно-политических кружках Богемии и Хорватии, Данилевский значительно облегчил себе задачу: одна из главных славянских народностей обречена им на совершенное уничтожение за измену будущему культурно-историческому типу; зато членами славянской федерации должны «волей-неволей» сделаться три неславянские народности: греки, румыны и мадьяры. Этот план, основанный на разделе Австрии и Турции, осуществится после ожесточенной борьбы между Россией и европейской коалицией, предводимой французами; единственной союзницей нашею в Европе будет Пруссия.
«Россия и Европа» приобрела у нас известность и стала распространяться лишь после смерти автора. Критически разбирали теорию Данилевского Щебальский, академик Безобразов, профессор Кареев, Вл. Соловьев, Милюков. Безусловным апологетом её выступал неоднократно Н. Страхов, положительно её оценили К. Н. Бестужев-Рюмин и В.Розанов. Достоевский назвал «Россию и Европу» «настольной книгой каждого русского». Сильное влияние оказал Данилевский на взгляды К. Леонтьева, признававшего его одним из своих учителей. Наследником историософских взглядов Данилевского считал себя Н.Трубецкой. Высоко ценил «Россию и Европу» Л.Гумилёв.
Собственно ключевым моментом в концепции Данилевского, который и по сей день включают в курсы истории социологии во всем мире, является цикличность цивилизационного процесса. В отличие от Тойнби и Шпенглера, Данилевский не сосредотачивает своего внимания на признаках упадка или прогресса, но собирает обширный фактологический материал, позволяющий за множеством исторических особенностей увидеть повторяемость социальных порядков